Проблема, на которую мы в очередной раз хотим обратить внимание, довольно деликатная и, прямо сказать, не для праздного чтения. Речь идет о нашей памяти, вернее – о памяти о нас самих. Увы, об очень многих умерших, если не о большинстве, всей памяти остается – могила с надгробием. Но если бы было хоть так! – как ни удивительно это, но и в двадцать первом веке, как во времена стародавние, далеко не ото всех умерших остается место их захоронения.
Вот подлинный случай, свидетелями которого недавно нам случилось стать. В подмосковном селе Алексине Рузского района есть старинное кладбище, – там веками хоронят не только самих алексинцев, но и жителей ближайших деревень. Несколько лет назад там с краю захоронили покойного – трагически погибшего: сгорел при пожаре вместе с домом. Видимо, умерший был одиноким. Потому что, предав его земле, никто не позаботился хоть как-нибудь сохранить память о погребенном – вкопать крест, написать соответствующие сведения на табличке и т.п. Просто закопали и забыли! Даже холмика никто не насыпал! Теперь могила густо заросла бурьяном. На том месте, где должен бы стоять крест, вымахал куст в два человеческих роста. Кажется, уже никто и не помнит, что там под кустом похоронен человек. А ведь он когда-то появился на свет на радость родителям, учился чему-нибудь и как-нибудь, работал, любил и переживал, страдал и радовался. Но как будто… не жил! Умер и, словно лист с дерева, бесследно растворился в гумусе. Хоть паши поверх него. Обидно… За державу обидно, как говорится. Равнодушие – худший грех. Беспризорные, заброшенные, пропавшие могилы – это молчаливые и кричащие одновременно свидетели страшного злокачественного равнодушия, сковавшего, опутавшего, пронзившего насквозь эту нашу… с позволения сказать, державу.
По нашему мнению каждая могила непременно должна быть сохранена, потому что, если человек скончался, не будучи пораженным в правах, каким бы незаметным ни был при жизни, он достоин иметь сколько-нибудь обустроенную могилу с самой хотя бы скудной информацией о нем на прочном, долговечном надгробии. Потому что он работал, а держава из его заработка исправно высчитывала налоги, – это-то держава свято помнит и блюдет! Но как только налогоплательщик перестает быть таковым по причине окончания своего земного пути, эта очень памятливая, где требуется, держава немедленно о нем забывает.
Заброшенных, исчезающих или уже исчезнувших могил сотни на каждом кладбище. Вот официальные удручающие данные по знаменитому Ваганьковскому кладбищу: сейчас на кладбище на надгробиях упомянуты порядка ста тысяч покойных; всего же за два с половиной столетия существования Ваганькова там было похоронено до полумиллиона москвичей. То есть исчезли четыре пятых всех могил на этом кладбище! Потому что потеря информации о покойном на надгробии – чаще всего с самим надгробием – означает и утрату собственно могилы: если могила становится безымянной, это равносильно ее исчезновению.
Но случай с Ваганьковым в какой-то степени оправдан: это очень старое кладбище, и в прежние столетия там хоронили подчас без регистрации и вообще без какой-либо системы, а надгробия ставили самые недолговечные – деревянный крест или просто колышек с табличкой «р.б. Василий». Понятно, через пять–семь лет крест заваливался, табличка истлевала, – могила р.б. Василия исчезала… В наше время захоронения на городских, во всяком случае, кладбищах строго регламентированы и задокументированы. Прежде всего, новые кладбища распланированы на участки, а те, в свою очередь – на отдельные места захоронений, причем эти места располагаются ровными линиями – рядами – относительно друг друга. Каждая могила имеет номер. Когда на таком кладбище хоронят покойного, то, помимо его персональных данных, в соответствующий журнал заносится и номер могилы. И даже если, спустя годы, могила по какой-то причине окажется безымянной, по журналу легко установить, кто именно в этом конкретном месте похоронен. А, следовательно, даже по прошествии многих лет могила может быть восстановлена: то есть заново указано имя погребенного на ней.
Но, как говорится, гладко на бумаге… И на новых кладбищах можно найти немало безымянных заброшенных могил. Никто, кроме близких покойного, за его местом упокоения не следит. Увы, так не заведено. Нет близких – нет и могилы.
Вспомним могилы некоторых известных людей – исчезнувшие или находящиеся на грани исчезновения. Таких примеров, к слову сказать, довольно много. И они подтверждают, что для сбережения могилы требуется лишь добрая воля близких покойного или каких-то подвижников-некрополистов. Знаменитого имени самого по себе не достаточно для того, чтобы могила стала объектом заботы власти или государственных организаций и учреждений.
В 1999 году умер известный русский поэт Николай Тряпкин, – не побоимся сказать, один из крупнейших наших поэтов второй половины XX века. Широкой общественности он известен, прежде всего, своими стихами, положенными на музыку: «Летела гагара», «Скоро снова затоскую», «Песнь о зимнем очаге» и др. Но кроме того он автор многих книг. Похоронен Тряпкин был на кладбище деревни Ракитки – это по Калужской дороге, сразу вскоре за МКАД. Это тот случай, когда человека – знаменитого! лауреата Государственной премии! – зарыли и… забыли. На его могиле был вкопан скромный и довольно аляповатый деревянный крест, который спустя несколько лет сгнил у основания и завалился. Кто-то заботливо вновь поставил его вертикально… прислонив к оградке. Но хоть так. Под крестом в могилу воткнута табличка, на которой наспех кузбасслаком выведено единственно – «Тряпкин Н.И.», – полностью написать имя-отчество и указать годы жизни у автора текста, видимо, терпения не хватила. Но, опять же, спасибо и на этом.
Могила Николая Тряпкина
Николай Тряпкин долгие годы жил в городке Лотошине на северо-западе Московской области. Поэтому лотошинцы считают его своим земляком. А в самом городе ежегодно проходит церемония вручения премии лауреатам всероссийского поэтического конкурса имени Николая Тряпкина. И вот администрация Лотошинского района в свое время выдвинула инициативу перезахоронить останки поэта в городе его молодости. Вроде бы идея благая: в небогатом на достодивности отдаленном московском райцентре появилась бы могила всероссийского значения! Понятно, в этом случае она бы стала объектом самого пристального внимания и заботы и местной власти, и, возможно, рядовых лотошинцев. Наверное, лауреаты и организаторы конкурса приходили бы и возлагали цветы на могилу мэтра, читали бы там стихи… Но, увы… по какой-то причине останки Николая Тряпкина так и почивают в забытой, заброшенной могила на Ракитском кладбище. Совершенно не исключено, что при таком положении дел через несколько лет Тряпкина уже и не возможно будет перезахоронить, – могила пропадет окончательно и бесследно.
Но что там какие-то подмосковные Ракитки! – сохранность оставленной попечением близких покойного могилы не гарантирована и на самых престижных московских кладбищах, вплоть до Новодевичьего! Если у покойного не осталось кого-то, кто бы заботился о его месте упокоения, то самую могилу, надгробие или урну в колумбарии ждет такая же участь, как и на самом захолустном погосте, – запустение и разрушение.
Так, например, на Новодевичьем кладбище в нише одной из стен стоит урна с прахом советского писателя Савелия Лев-Савина. Многие годы это захоронение собою в высшей степени удручающую картину. Стекло, которое должно бы прикрывать нишу с прахом покойного, было разбито. Урночка надтреснута и лежит на боку. Надпись на ней едва читается. Год рождения покойного уже различить невозможно. Самый пепел просыпался! – и его выдувал ветер до тех пор, пока – недавно – кто-то все-таки ни прикрыл нишу новым стеклом. Допустим, этот Лев-Савин был незначительным писателем. И даже, скорее всего. Ну и что? Это теперь ему такое посмертное наказание за его незначительность?! Так что ли? На Новодевичьем покоятся писатели, над которыми установлены величественные монументы, но голову сломаешь, а не вспомнишь, что именно написал, чем прославился этот «зде лежащый». На главном кладбище страны в разной степени запустения находятся могилы писателя Александра Степанова, поэта Григория Санникова и Бориса Садовского и некоторых других.
Александр Степанов – автор известной дилогии «Порт-Артур», за которую он в 1946 году был удостоен Сталинской премии. Сколько раз книга эта издавалась по всему Союзу, трудно даже подсчитать. Относительно недавно, в связи со 100-летием Русско-японской войны, «Порт-Артур» опять оказался востребован. Виртуозно ориентирующиеся в конъюнктуре издатели не упустили своего: не без выгоды, вероятно, для себя, они в очередной раз выпустили книгу в свет. Но никто из них не догадался отчислить какую-нибудь «десятину» на восстановление могилы кормильца. А к следующему юбилею Русско-японской такая жертва может уже и не потребоваться, – могила Александра Степанова тогда просто не отыщется больше на кладбище.
Глядя на могилу скульптора Александра Кибальникова, нельзя не припомнить поговорку – сапожник без сапог. Там не то что величественного монумента, под стать эстетике автора Маяковского на Триумфальной, – сколько-нибудь приличной плиты нет! Так, – невзрачная табличка, – и будет с него! Зато здесь же на кладбище, по соседству, стоит несколько работ знаменитого скульптора: памятники на могилах – драматурга Николая Федоровича Погодина, режиссеров братьев Васильевых, того же Маяковского и другие.
Философа М.Б. Митина за его верноподданническое служение официальной советской идеологии прозвали Мраком Борисовичем. А немедленно после смерти, в духе модных тогда перестроечных разоблачений, объявили «зловещей фигурой» и «Лысенкой философии». Но возникает вопрос вполне философский: достойно ли мстить могиле? История знает много примеров, когда недоброжелатели покойного вымещали свою ненависть на месте его упокоения – в разное время были целенаправленно разорены могилы Лжедмитрия I, Распутина, Столыпина и другие. Но неужели цивилизация так и не преодолела этих мародерских инстинктов?
Могила М.Б. Митина
Могила «Мрака Борисовича» на Новодевичьем заросла многолетним густым бурьяном. О погребенном под этими джунглями сообщает лишь крошечная облезлая табличка, вроде тех, что втыкают в холмики на лагерных погостах. Вспомним, что здесь покоится академик АН СССР.
Жертвой подобной же мести стал художник Федор Решетников, похороненный на Ваганьковском кладбище. В последнее время его имя памятно разве специалистам искусствоведам. Но стоит лишь кому либо напомнить, что это автор картины «Опять двойка», всякий немедленно вспоминает: ах, это он! как же, как же – знаю! Но когда-то Решетников был известен прежде всего другой своей работой. В свое время он нарисовал Сталина. И растиражированный портрет этот, названный автором «Генералиссимус Советского Союза», висел решительно повсюду – в учреждениях, школах, просто в домах у граждан.
Если бы Решетников умер немного раньше – в брежневские, предположим времена, – скорее всего, он удостоился бы не скромнейшей таблички на самой отдаленной ваганьковской окраине, а солидного долговечного монумента на том же Новодевичьем, или, по крайней мере, имел бы в нынешнем своем месте упокоения могилу, оформленную в соответствии с его статусом народного художника СССР академика АХ. Но ему выпало умереть в разгар т.н. перестройки, когда тираноборчество с давным-давно почившим генералиссимусом сделалось приоритетным, да и, кажется, единственным вопросом государственного строительства. И, очевидно, перестроечные прорабы позаботились, чтобы художник, когда-то изобразивший главный объект реализации их мародерских инстинктов «во славе», был похоронен насколько возможно скромно и незаметно.
Могила Решетникова представляет собой сейчас в высшей степени печальное зрелище: на ней нет ни памятника, ни ограды, но лишь скромнейшая мраморная плитка с именем погребенного. Когда-то над этой плиткой крепилась еще более скромная табличка, свидетельствующая о захоронении в этой же могиле жены Решетникова – художницы Лидии Исааковны Бродской. Но где-то в начале 2000-х табличку кто-то разбил – осколки едва держались в металлическом обрамлении. Ваганьковские работники рассказали нам, что это следы случившегося как-то на кладбище погрома: однажды ночью здесь самовыражались некие идейные ненавистники мест погребения, – они разбили или повалили много надгробий, еще больше разрисовали некими символами своего вероучения. Когда же мы спустя год-два снова навестили могилу четы Решетниковых, от таблички Л.И. Бродской не осталось уже и следа. Будто художница и не похоронена здесь. Так пропадают в Москве знаменитые могилы…
Особый случай – могилы репрессированных. Понятно, эти несчастные похоронены, как правило, не на кладбищах. Но, как ни удивительно, многие места их погребения известны. Например, в Томске большинство казненных предавали земле в так называемом Каштаке – урочище на окраине города. Кстати, помимо прочих, там же был похоронен знаменитый поэт Серебряного века Николай Клюев. Точного числа погребенных там не известно. Но, по всяким неофициальным сведениям, в Каштаке лежат сотни репрессированных. Многие годы это кладбище как таковое вообще не признавалось властями, – Каштак застраивался наряду с прочими томскими окраинами. Можно только предполагать, сколько костей там было выбрано экскаватором и вывезено неизвестно куда, когда строители рыли котлованы под фундаменты домов!.. Но вот относительно недавно – где-то в середине 2000-х – на этом самом Каштаке был установлен поклонный крест – памятник всем погребенным. Но сколько еще по России таких кладбищ-Каштаков, которые так и не отмечены никаким памятным знаком…
Обратит ли кто-нибудь внимание на эту проблему? займется ли ее решением? Ведь это вопрос памяти! Национальной памяти, если угодно. А дороже памяти у человека ничего нет! Будем надеяться…